Может статься, музейщики и библиотекари –
оследние святые на Руси. (Д.С. Лихачев)

От редакции:

Уже более десяти лет российская культура живет в условиях рынка. Многое пережито за эти годы, пройдено множество стадий – эйфории, шока, уныния… Одно время даже всерьез обсуждалась тема «смерти культуры». Нынешнее состояние культуры можно определить известной формулой – «больной скорее жив, чем мертв». Состояние не самое радужное, но внушающее оптимизм. Теперь актуальны разговоры не о выживании, а о жизни культуры в новых условиях.

В этом номере речь пойдет, главным образом, о жизни музеев. В силу ряда причин, они сегодня вызывают к себе повышенное внимание. Их в первую очередь коснулись новые «вызовы времени». Вокруг музеев сосредоточился узел самых острых проблем и взаимоисключающих коллизий. Из-за недостаточности финансирования многие музеи могут в скором времени оказаться банкротами, но в то же время за последние годы в России открылось 400 новых музеев. С одной стороны, именно музеи в последние годы нередко выступают лидерами инновационных процессов в культуре, а с другой, они же в настоящий момент испытывают самое сильное давление новых рыночных реалий, обнаруживая свою рыночную неконкурентноспособность.

Решение проблемы содержания культуры правительство, как известно, видит в постепенном сокращении объектов бюджетного финансирования. И начало этого процесса оно связывает с реорганизацией музеев. Подготовка к реформированию, как и в прежние времена, проходит под грифом «Совершенно секретно». Музейщики узнают о новостях из прессы. Пресса кормится слухами.

27 февраля 2004 г. в Центральном музее древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублёва состоялась пресс-конференция встревоженных деятелей культуры, на которой впервые был обнародован документ, случайно попавший в руки Геннадия Попова, директора музея древнерусского музея им. А. Рублева. Название документа - "Предложения по оптимизации сети музеев федерального ведения". Из этого документа музейщики впервые узнали о готовящейся музейной реформе, цель которой - вывести большую часть объектов культуры из зоны бюджетного финансирования. Позднее Министр культуры внес некоторые пояснения к готовящейся в недрах правительства административно-финансовой реформе. Государственным организациям культуры предлагается выбор - стать АУ (автономным учреждением) или ГАНО (государственной автономной некоммерческой организацией). Озадаченным музейщикам остается гадать, как эти новые формы можно привязать к конкретной практике без ущерба для культуры.

А в апреле 2004 года с проектом передачи петербургских дворцов в частные руки выступила Валентина Матвиенко, объявив о намерении лоббировать этот проект на самом высоком уровне.

Необходимость срочной приватизации власти объясняют отсутствием средств на их охрану и содержание. Однако на примере Москвы известно, что аренда памятников может быть вполне доходной статьей в госбюджете. « Только по официальным данным, московский бюджет в 2002 году получил 150 млн. рублей на сдаче в аренду 250 исторических зданий. Как сообщалось в СМИ, в целом на московском рынке недвижимости в той или иной форме присутствуют почти 900 исторических объектов, принадлежащих федеральным властям, а годовой объем средств, получаемый от их использования, по некоторым оценкам, составляет полтора миллиарда долларов». 1

И, тем не менее, идея приватизации уже овладела умами чиновников. Пока это только проекты. Непопулярность идеи распродажи памятников культуры в обществе и отсутствие правовой базы сдерживают «приватизационный зуд» правительства. Тем не менее, в ближайшем будущем эта тенденция станет определяющей в действиях исполнительной власти.

Горькие плоды приватизации

Правительство еще обсуждает эту тему, а многие музеи уже в полной мере испытывают на себе возможные негативные следствия подобных идей. "К нам потоками идут письма из провинции. У музеев отбирают здания, переселяют, соединяют. Их права уже ущемляют" - говорит президент Союза музеев России Михаил Пиотровский.

Громкую известность получил скандал с отторжением коммерческими структурами более 50 гектаров заповедной территории музея-усадьбы Архангельское. «Коттеджи строятся на территории музея-заповедника "Ясная Поляна" и в Мураново, из состава национального парка было выведено 700 га в Абрамцево и Щитниково".

Лишь благодаря усилиям прессы и общественности удалось отстоять филиал Государственного литературного музея - музей-квартиру А. Толстого в Москве, здание которого вместе с музеем было продано, а затем перепродано в частное владение втайне от музейщиков. Концов этой нечестной сделки почему-то найти не удается, хотя продавец известен - это вполне респектабельная компания АФК "Система", именно ей принадлежал тот самый благотворительный фонд, который ухитрился продать здание вместе с музеем.

«В 2002 году правительство Москвы отдало ООО НТЦ “Энергосистемы” деревянный особняк в Денежном переулке (так называемый Дом Поливанова) под “безотлагательную реставрацию”. Никаких работ проведено не было, поврежденный пожаром дом рассыпается на глазах, найти внезапно исчезнувших арендаторов Управление охраны памятников не может. То же самое произошло с усадьбой Никольское-Урюпино, переданной в свое время небезызвестному господину Брынцалову. С особенной грустью эксперты вспоминают усадьбу Римского-Корсакова на Тверском бульваре, по соседству с рестораном “Пушкин”. Она тоже была отдана инвестору под клятвенные обещания “все сделать в лучшем виде”. И тоже погибла под колесами бульдозера».

Во Владивостоке «местная администрация разрешила коттеджное строительство на территории федерального памятника «Форт № 7 Владивостокской крепости». И даже вмешательство краевой прокуратуры форт не спасло». 2

От произвола «тугих кошельков» не защищены сегодня даже объекты «национального достояния». В Москве инвесторы господина Шилова во главе с бывшим вице-премьером правительства России Олегом Лобовым, не церемонясь, прихватили под строительство бизнес-центра «кусочек» территории Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. В Санкт Петербурге разгорается скандал с пристройкой элитного дома к стенам Русского и Этнографического музеев, в котором оказались замешаны некоторые чиновники Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП) и Союза архитекторов города. Митинг «Долой Сопромадзе» прошел в ноябре возле центрального офиса «Корпорации С». По сообщению «Делового Петербурга» - именно президента этой компании участники акции протеста считают виновным в проталкивании идеи уплотнительной застройки в центре города.

Пока одни дожидаются принятия закона о приватизации памятников архитектуры, другие, кто ближе к власти, приватизацию уже провели вопреки запрету на продажу этих самых памятников, т.е. в обход пока еще действующего Закона. Об этом немного стало известно из журналистского расследования журнала «Огонёк», итоги которого были опубликованы в статье «Страна заборов». «Не дожидаясь решения о возможности приватизировать памятники культуры, главные дворцы и усадьбы на царской трассе Подмосковья - вокруг Рублево-Успенского и Ильинского шоссе - давно обрели хозяев. И отгородились даже от тех, кто памятники охраняет» - пишет журнал «Огонёк». Далее в статье приводятся примеры приватизации. 3

"Вот одна из бывших императорских усадеб Ильинское «с регулярным парком по французскому образцу и романтическим пейзажным парком, с более чем 40 постройками: церковью в стиле барокко, похожей на готический замок обсерваторией, фермой, конным двором, оранжереями, летним домом-дворцом. В 60-е здесь размещался пансионат «Ильичевский» МГК КПСС, где в 18 отдельных (царских?) особняках жила с семьями партэлита. Что уцелело из построек бывшей царской усадьбы, кстати, охраняемого законом памятника истории и культуры?" К общему удивлению оказалось, что «государство к Ильинскому никакого отношения не имеет. У него уже есть частный владелец. Охраняемой резиденцией «Ильичево» - 35 гектарами лесопарка на берегу Москвы-реки в качестве собственника владеет компания «Визит-Москва»? Из сайта фирмы известно лишь, что ее учредители - правительства Москвы и Московской области». По слухам (так как никакого контроля на своей территории новые владельцы не допускают), там полным ходом идет новое строительство.

«...Когда-то практически в каждой усадьбе, у которых мы останавливаемся, - читаем в статье «Страна заборов», - было собственное собрание ценностей, коллекций, собранных во время путешествий или полученных по наследству. Это были готовые музеи. Многие и были музеями. В Петровом-Дальнем музей организовали до революции сами хозяева. Потрясающий музей уже после революции открыли в усадьбе Введенское, рядом с древним Звенигородом». Теперь « ... читаем на въезде: «Санаторий «Звенигород». Лечебно-санаторное управление правительства Москвы» и окрик охранника - «У нас тут закрытая территория». 4

Об официальном статусе большей части объектов этого направления, спрятавшихся за высокими заборами и колючей проволокой, теперь можно только догадываться.

На фоне российских реалий как-то очень неубедительно прозвучали слова Министра культуры и массовых коммуникаций Александра Соколова – «я думаю, что сейчас мы в силах учесть печальный опыт (первой волны приватизации – от ред.) и создать определенные гарантии для того, чтобы это не повторилось. То есть, есть так называемая система сервитутов или таких особых, обременяющих обстоятельств, которые каждого потенциального владельца настроят на серьезный лад в том смысле, что он будет все равно нести ответственность перед обществом». 5

Как бы мы не относились к недавнему нашему прошлому, но надо признать, что в советские времена отношение власти к музеям было вполне уважительным. По всей стране музеям отдавались лучшие здания, расположенные, как правило, в центральных районах больших и малых городов. Завистливые взгляды так называемых «инвесторов» сегодня направлены именно на эти постройки. «Под флагом бедности и поисков инвестора ведется настоящая охота за так называемыми вновь выявленными объектами». 6 А 400 обветшавших памятников культуры выставленные на продажу во Владимирской области так и не нашли покупателей. Зачем сегодня тратиться на строительный мусор или на реставрацию каких-то памятников, если завтра можно будет прикупить то же самое здание в собственность и кроить его по своему усмотрению? Даже долгосрочная (на 50 лет) аренда не стимулирует российских предпринимателей к заботе о вверенных им зданиях. Что мешает им проявить заботу о национальном достоянии? Главным образом - инстинкт собственников, в условиях России неподконтрольных никаким контрольным органам.

«Пять лет назад – пишет журнал «Огонек», - упала в руки г-ну Брынцалову, хорошо известному слабостью ко всему шикарному бывшая усадьба Голицыных. После революции здесь был организован один из лучших подмосковных музеев. Но бизнесмен даже проекта реставрации не заказал - он-то надеялся получить большой земельный участок, а когда не удалось, заявил, что делать ничего не будет, пока не станет полновластным хозяином». Сегодня усадьба представляет собой жалкое зрелище.

Вот и глава компании «Лукойл» Вагит Алекперов, если верить сообщению Би-Би-Си, уже заявил о готовности вложить в реконструкцию арендуемого компанией особняка барона Штиглица на Английской набережной в СПб немалую сумму денег при условии получения особняка в собственность. «Реконструкция здания начнется лишь в том случае, если законопроект Матвиенко получит поддержку Госдумы и приватизация дворцов будет легализована».

Рассчитывать на эффективность государственного контроля над собственниками памятников, когда это самое государство не способно контролировать ни своих чиновников, ни аппетиты управленцев компаний с блокирующим государственным пакетом акций – увы, не приходиться.

Но уже сегодня со всей остротой встает вопрос, а насколько легитимны уже состоявшиеся распродажи? «Зураб Церетели – читаем в досье газеты «Московские новости», - стал одним из первых крупных домовладельцев в Москве, кому приглянулось национальное достояние. В 1999 году город продал знаменитому скульптору два памятника архитектуры ХVIII века. За первый, выстроенный по проекту Матвея Казакова, так называемый дом купца Губина (сегодня в нем Музей современного искусства), г-н Церетели заплатил 4,5 миллиона рублей, за второй - усадьбу князей Долгоруковых (ныне Галерея Церетели) - 13 миллионов рублей. По курсу того времени это примерно 180 и 530 тысяч долларов. Реставрацию памятников контролировало Управление охраны памятников Москвы, что не помешало новому владельцу пристроить к подъезду первого здания конструкцию, напоминающую тамбур, и украсить ее чеканкой, не имеющей ничего общего не только с московским классицизмом, но и со всей русской архитектурой. А во дворе усадьбы Долгоруковых хозяйской волею появился яйцеобразный объект, внутри которого Зураб Константинович демонстрирует свои шедевры».

Церковь в борьбе с культурой

Приватизация памятников культуры не единственная напасть, представляющая реальную угрозу для музеев, занимающих привлекательные для потенциальных покупателей здания и территории.

«В ближайшее время могут обостриться споры вокруг собственности на церковные и монастырские здания и земли, а также предметы искусства, принадлежавшие Русской православной церкви и национализированные Советской властью. Архиерейский собор РПЦ обратился к Владимиру Путину с просьбой ускорить процесс возвращения Церкви ее имущества. В послании было впервые открыто заявлено о том, что РПЦ претендует не только на возвращение храмов, но и земель вокруг них, а также светских зданий. Президент еще не дал утвердительного ответа на это обращение, а адвокат Михаил Воронин разом подал 12 исков о передаче в собственность РПЦ исторических памятников в центре Москвы. По его словам, в других городах России подготовлено уже 140 таких исков. На очереди - 20 000 (!) объектов по всей стране, которые фактически занимает РПЦ, но юридическим собственником которых остается государство». 7 По сути, речь идет о завуалированной реституции.

Конфликты между церковью и культурой разгораются по всей Руси Великой. Особенно болезненно эти имущественные споры проявились в отношении музеев. «Достаточно вспомнить конфликты в музее-усадьбе Останкино, церкви Покрова в Филях, Троице-Сергиевой лавре, где РПЦ с большим или меньшим успехом пыталась "вернуть" храмовые здания или земельные участки и музейные коллекции. – напоминает А. Комеч, - Остается напряженной ситуация в Ново-Иерусалимском монастыре, где не осталось на сегодняшний день ни одного монаха, и тем не менее РПЦ претендует на весь монастырский комплекс. Стоял вопрос и о передаче РПЦ соборов Московского Кремля, который удалось урегулировать благодаря вновь построенному храму Христа Спасителя».

Одним из первых с этой проблемой столкнулся несколько лет назад Владимиро-Суздальский заповедник. « Причем претензии различных конфессий , - рассказывает директор музея-заповедника Алиса Аксенова в интервью для интернет-портала «Культура», - простирались на самые заметные, обихоженные памятники. От нас требовали, например, выселить Музей хрусталя и искусства Мстеры из бывшей Троицкой церкви в центре Владимира или освободить бывший дом ксендза, где размещался хорошо посещаемый музей одной картины » . И хотя многие объекты церковной недвижимости были тогда возвращены церкви (« Мы закрыли в Успенском соборе великолепный музей "Православие и русская культура". Пришлось разобрать прекрасный музей "Часы и время" - А. Аксенова), претензии РПЦ не прекращаются. Сегодня вновь разгорается к онфликт вокруг всемирно известного памятника «Золотые ворота» в центре Владимира, одного из самых посещаемых туристических объектов города.

Выступая на одном из местных телеканалов, секретарь епархиального управления, игумен Иннокентий заметил, что «за 10 лет церковного возрождения епархии передано около 200 храмов и 26 монастырских ансамблей». И тут же подчеркнул: «Но мы хотели бы получить абсолютно все храмы, которые существуют».

Община церкви Святого Антипы, где ГМИИ имени Пушкина хранит свои фонды, требует от музея, чтобы тот забрал из храма свои раритеты. Настоятель Высокопетровского монастыря ждет, когда его площади освободит Литературный музей и музейно-выставочный центр "Росизо"... Сложная ситуация сложилась вокруг церкви Святого Ильи-пророка, что на Воронцовом поле, где находятся фонды Музея Востока». 8 В июне 2004 года руководство Рязанской епархии выступило с предложением о передаче во владение епархии территории и историко-архитектурных памятников музея-заповедника "Рязанский кремль" для устройства административно-духовного центра. В Ипатьевском монастыре в Костроме музей выселили из занимаемых им многие годы помещений, не предоставив равноценной замены, а в Александро-Невской Лавре Санкт Петербурга идет настоящее сражение с руководством Музея городской скульптуры. Там же в Петербурге, уже много лет тлеет конфликт вокруг здания Никольской единоверческой церкви, в котором размещается Музей Арктики и Антарктики. Неясной представляется судьба центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева в Москве, который после передачи здания Спасо-Андронникова моныстыря РПЦ планируется присоединить к Третьяковской галерее.

В то же время, по данным Алексея Комеча,- «в целом по России насчитывается не менее 10 тысяч "бесхозных" храмов, нуждающихся в срочной реставрации. Однако ни средств, ни соответствующих кадров у РПЦ нет. В этом смысле любопытен пример Ярославской области, где Церкви было передано 280 храмов, а 340 остались в собственности государства - РПЦ не смогла их "освоить". Даже в относительно благополучной Москве можно назвать не менее 10 ценных в архитектурном отношении храмов, которые пока остаются в забвении. Отсюда напрашивается вывод, что Церковь интересуют не столько храмы, сколько музейные ценности, земли и светские здания (о чем и заявлено в послании). И ссылка на необходимость пополнения бюджета Московского патриархата - лишнее тому подтверждение». 9

Вслед за церковью о своих правах на памятники архитектуры заговорили и потомки бывших владельцев дворцов и особняков. «Пока вопрос учета прав наследников не решен, - считает потомок владельцев "Петровского пассажа" Алексей Фирсанов, - любая приватизация имущества будет распродажей награбленного».

«В свое время большевики национализировали старинные особняки, доходные дома, художественные коллекции без всякой компенсации. – напоминает Михаил Пиотровский. – Наследники бывших хозяев вполне резонно считают, что имеют на эти ценности какие-то права. И международное право их в этом поддерживает.. Но, когда они приезжают на историческую родину и видят, что в бывших дворцах и поместьях находятся учреждения культуры или дома отдыха, и мы говорим им, что их бывшее добро служит народу, это не вызывает возражений. Если же, к примеру, дворец Шереметьева будет продан за смешную сумму какому-то пупкину, ни у кого не будет морального права говорить потомкам графа, что его имущество остается национальным достоянием. Я полагаю, что в такой ситуации возникнет масса юридических казусов». 10

Как видим, вопрос о возвращении собственности, инициированный РПЦ, выпустил из бутылки «Джина большого раздора».

Когда «финансы поют романсы»

Угрозы разгосударствления и приватизации способны значительно усложнить и без того нелегкую жизнь музеев. Не секрет, что многие государственные музеи испытывают серьезные проблемы с финансированием. О примерах планомерного уничтожения музеев рассказывают многочисленные публикации в столичных и региональных средствах информации. «Н а грани банкротства находится музей Набокова и может быть выселен, поскольку не платит за аренду». « Музей геологии Центральной Сибири вместе с уникальной коллекцией может оказаться на улице», «Деньги побеждают закон. В Екатеринбурге сносят памятники» и т.д. ...

Эта тенденция стала столь очевидной, что даже Министр культуры и массовых коммуникаций Александр Соколов в докладе о государственной политике в области культуры был вынужден признать, что музеи "находятся под угрозой исчезновения".

Но если в крупных мегаполисах еще возможно какое-то решение этой проблемы, например, за счет удорожания билетов или привлечения спонсорских средств, то провинциальным музеям особо рассчитывать не на что и не на кого. Впрочем, зарплаты сотрудников музеев и в столице и в провинции одинаково неприлично скудны. « Около 1 млн. 200 тыс. человек, работающих в области культуры и массовых коммуникаций, живут в "полной нищете", их зарплата значительно меньше средней по стране» - констатировал Александр Соколов. Сохраняя и оберегая от потерь бесценные сокровища музейных фондохранилищ, музейщики вынуждены жить за чертой бедности, что создает дополнительные трудности с пополнением кадров.

Сторонники быстрых реформ и отлучения музеев от бюджетного финансирования обычно ссылаются на Запад. Действительно, финансовые трудности испытывают не только российские музеи. В Англии еще в 2001 году был опубликован отчет института социальных исследований, согласно которому «многие британские музеи могут закрыться, если не получат дополнительных субсидий». К 2002 году проблема недофинансирования обострилась настолько, что вынудило дирекцию одного из ведущих музеев Англии – Британского музея в Лондоне, который получает от правительства 35 миллионов фунтов (или 47 миллионов долларов) ежегодно - сократить штат на 15%. Это решение даже вызывало первую в истории музея забастовку его работников. Во Франции весной 2001 года из-за забастовки сотрудников на несколько дней оказались закрыты для приема посетителей две крупнейшие достопримечательности Парижа - Триумфальная Арка и музей Д'Орсэ. Бастующие требовали создания новых рабочих мест из-за введения 35-часовой рабочей недели. Такая же акция протеста прошла в Лувре.

В России протестные акции деятелей культуры большая редкость. Возможно потому, что утрачено доверие к государству как гаранту защиты интересов культуры. « Я потрясен глухотой тех, кто занимается "улучшением нашей жизни". – говорит Александр Калягин. - Вся их демократическая болтовня о культуре, о ее сохранении - надоела! Они любят говорить о нашем будущем, о детях, которых надо воспитывать в традициях русской культуры - не верьте!»

Открытые письма-обращения за подписями уважаемых деятелей культуры, как правило, никакой обратной реакции не получают. Первая в России голодовка сотрудников Костромского музея-заповедника "Ипатьевский монастырь", которого, по договору властей с РПЦ, выселили из монастыря, не предоставив равноценной замены, закончилась – музейщикам было отказано в их законном праве. Как говорится в известной пословице - «Сытый голодного не разумеет».

Оптимизма по поводу предстоящих реформ, похоже, большинство деятелей культуры не испытывают. По мнению Владимира Толстого, директора музея Л.Н. Толстого в Ясной Поляне: - « Через год-другой материальное положение большинства музеев может стать еще хуже. Мы получим больше свободы, автономии, но от этого наша финансовая самостоятельность не улучшится, а вполне может статься, ухудшится. Фактически мы становимся заложниками новых отношений с государством. И не все пока к этому готовы».

*

Таким образом, музеи сегодня оказались в окружении острейших и безотлагательных проблем, от решения которых зависит – сохраним ли мы музей, как самостоятельный культурный институт? Сохраним ли тот культурный контекст, который наработан музеями многими годами непростого труда? Не секрет, что накопленный культурный потенциал – это то немногое, что и сегодня сохраняет за Россией репутацию цивилизованного государства.

Безусловно, в самой идее реформирования сферы культуры есть нужда. Настораживает не сама идея, а ее возможное воплощение. Расточительность наших государевых слуг в отношении государственной собственности известна еще по «Чубайсовской приватизации». Первая ее волна до сих пор дает о себе знать криминальными разборками и судебными тяжбами. С тех пор мало что изменилось. К сожалению, действия новой власти склонной к келейным решениям, не может не настораживать. Станет ли эпоха Путина вторым печальным опытом в новейшей истории российских реформ? Поспешность, с которой готовится эта новая акция внушает серьезные опасения у российской культурной общественности. Не секрет, что не только музеи, но и государство не готово к ее реализации. Как образно выразился Александр Соколов: « многое мы достругиваем на ходу». «В принципе я даже уверен в том, что мы во многом поторопились – соглашается он. - Во всяком случае, вот министерство культуры вышло с аргументированным предложением: некоторые из уже предопределенных таких новшеств законодательных отнести на конец 2006 года». 11

Тем не менее, спешка продолжается. Складывается впечатление, что не нужды госбюджета, который за счет повышения цен на нефть обрел, наконец, хороший запас прочности, торопят этот процесс. Возможно, ретивость новых приватизаторов объясняется как раз излишком средств у предпринимателей и интересами отнюдь не государственного характера. «Государство должно признаться, что идет на нечистое дело» – считает и Михаил Пиотровский. 10 Денег много, а вкладывать не во что. Яиц Фаберже в перспективе более не предвидится. Французские дворцы и виллы уже куплены. Собственные яхты и самолеты имеет каждый уважающий себя олигарх…

А как живется сегодня музеям? Насколько они адаптировались к новым условиям? Какие культурные стратегии выживания наработаны? Какие тенденции встраивания в новые экономические условия обозначились? Достаточно ли защищена сегодня культура, чтобы безболезненно перенести новую шоковую операцию? Об этом пойдет речь в данном номере.

Примечания:

1. Вадим Нестеров «Почем народное достояние» // Газета.ру 21октября 2004 г.
2. см. сайт «Москва, которой нет». http://moskva.kotoroy.net/arch_press.php?id=14
3. Желающих подробнее познакомиться с содержанием статьи «Страна заборов» отсылаем в журнал «Огонек» №39, сентябрь 2004 г.
4. «Огонек» №39, сентябрь 2004 г.
5. Александр Соколов: приватизация объектов культуры неизбежна НТВ.ru 12.12.2004 .
6. см. сайт «Москва, которой нет» http://moskva.kotoroy.net/arch_press.php?id=14
7. Вадим Нестеров «Почем народное достояние» // Газета.ру 21октября 2004 г.
8. см. сайт «Москва, которой нет». http://moskva.kotoroy.net/arch_press.php?id=14
9. Александра Толстихина. «Реституция по-церковному.
   РПЦ требует восстановить ее владения в дореволюционных границах».//»Родная газета», №1, 18 апреля 2003 г.
10. Михаил Пиотровский «Нечистое дело», МН, 30.04.2004
11. Александр Соколов: приватизация объектов культуры неизбежна НТВ.ru. 12.12.2004