Бизнес и этика
Развитие капиталистических отношений в современном российском обществе происходит без соответствующей системы ценностей и определенной духовной мотивации. Более того, специалисты утверждают, что мы наблюдаем сегодня системную деградацию общества, в котором размыты социально-этические нормы, то есть представление о том, что законно, справедливо и нравственно. Апатия, разочарование, нравственная дезориентация сознания зашкаливают сегодня за критическую точку, когда происходит утрата ценностных ориентиров жизни. Вопрос стоит принципиально: требует ли рыночная экономика этики бизнеса и этических ценностей вообще и совместима ли она в принципе с какой-либо этикой, нравственными или другими ценностями?
На Западе развитию капитализма предшествовала "революция ценностей", которую блестяще описал Макс Вебер. Он справедливо обосновывал мысль, что европейский капитализм обязан своим происхождением религиозно-этическому комплексу, который обеспечивал воспитание таких черт личности, как трудолюбие, бережливость, честность, расчетливость (назвав совокупность таких предписаний "мирским аскетизмом"), без которых практически была не возможна успешная предпринимательская деятельность.
Протестантские ценности мирского служения и мирского аскетизма обнаруживают сходство с максимами капиталистической повседневности ("с духом капитализма"). Таким образом, современные рыночные отношения представляют из себя не только экономическое явление, но и социальное и этическое образование, не свободное от ценностных измерений. Именно в этом социальном и этическом отношении, предпринимательство, бизнес или рыночное хозяйство в "живом" виде не свободны от ценностных установок и ценностных ориентаций, ни от "деловой этики", ни от "морали" (как на уровне отдельно взятого предпринимателя, так и на уровне всего рыночного хозяйствования).
В современном российском обществе духовная деградация характеризуется, прежде всего, заменой духовных ценностей на определенные первичные инстинкты - "инстинкт наживы", "инстинкт власти", "инстинкт большого хапка" и пр. Но вся беда состоит в том, что энергетика инстинктов, как бы сильна она ни была, работает только на уровне сиюминутного "выживания", но добиться с их помощью серьезного прогресса в построении рыночного хозяйства невозможно. Здесь могут помочь только ценности, такие, как личная ответственность, солидарность, справедливость, совесть, то есть категории не совсем параллельные прагматическим эгоистическим установкам.
Любая цивилизация строилась на гуманистических идеалах, а не на основе инстинктов "жадности", "выгоды", "жесткого прагматизма". "Так, в основе успехов западноевропейского капитализма лежала протестантская мораль, в США культивировали на самом деле не "дикий капитализм" (как это представляют в России идеологи "новых русских"), а культуру деловых и экономических отношений, основанную на Великой Американской Хартии, японское "экономическое чудо" базировалось на традиционном для жителей страны понимании японского патриотизма, гражданского долга и ценностей "синто-буддистско-конфуцианского" синтеза.
Современное предпринимательство, бизнес или рыночное хозяйство только "управляются" объективными экономическими законами, но определяются реально всегда "живыми людьми", в желаниях и предпочтениях которых наличествует целая совокупность ожиданий, норм, установок, традиций, индивидуальных ценностей, различных моральных и нравственных представлений. Это не только помогает изучению предпринимательства как носителя особого "духа", укорененного в обычаях и нравах определенного народа, его нравственных, правовых и религиозных устоях, но и определяет решение проблем ценностей и ценностных ориентаций в условиях поддержания рыночного хозяйства, дающего экономическую прибыль в результате действия определенных социо-культурных структур и стимулов.
Созданию рыночной экономики в России не предшествовала ценностно-идеологическая "пропедевтика" значимости рынка и свободного, ответственного труда. "Замордованное" тотальной идеологизацией общественное сознание ответило аллергией на присутствие вообще какого-либо ценностного ряда. Этот аспект особенно тщательно исследует известный российский социолог Рывкина Р.В., которая считает, что на смену господствовавшим ранее идеологиям пришел ценностный вакуум. По ее мысли, ценностный вакуум - это закономерный результат тех исторических сломов общественного сознания, который пережила Россия на протяжении ХХ века (Революция 1917 года, и вторая антикоммунистическая революция 1991-1992 гг.)
Ценностный вакуум - как отсутствие общезначимых ценностей - проявляется в деятельности "верхов" в:
а) сугубо прагматическом характере управления страной, отсутствием у политиков каких-либо перспективных целевых ориентиров;
б) в отсутствии обоснованных приоритетов, которые они могли бы предъявить обществу и тем более защищать.
Следствием всего этого явилось то, что в основе управления лежат не те или иные социальные идеи, отражающие интересы большинства населения страны, а конъюктурные, эгоистические интересы борющихся политических кланов. Индикатором ценностного вакуума на уровне государства является - закрытость политики, ее противоречивость и непоследовательность, беспринципность и безответственность высших чиновников, их коррумпированность.
Что касается "низов", то их ценностное сознание регулируется главной целью - выживанием. Поэтому индикаторы ценностного вакуума здесь в основном такие, как отчуждение от событий за рамками группового мира; социальная апатия, резкое неприятие власти; игнорирование правовых и нравственных критериев поведения.
Современная российская идеология безнравственного обогащения коренится во взглядах постсоветских слоев партийной и государственной номенклатуры позднебрежневской эпохи. Многотысячная армия чиновников и их семей развилась в феномен мощной, хищной и своеобразной в субкультурном отношении клановой олигархии. Эта идеология безнравственного обогащения основывалась на рентоориентированном поведении, как правило, малокультурных людей, сколотивших свое состояние неправедным путем.
В свое время выдающийся русский философ И. Ильин писал: "Живя в государстве, люди, объединяются не просто территорией или общим подчинением, они объединяются в совместном волевом напряжении и волевом действии". Совместное "волевое действие" становится возможным на основе единой системы ценностей и четко определенных в этой связи целей и способов их достижения. Попытки разрушить эту некогда единую систему и отсутствие понятных и близких для большинства людей целей реформирования приводят к усилению социальных антагонизмов, конфликтов, идейно-нравственной дезориентации, понижают уровень общественного согласия и сотрудничества в обществе, затрудняют поиск новых форм общественного устройства, адекватных историческим условиям.
На усиление роли социокультурных факторов как тенденцию обращают внимание многие современные исследователи. "К концу ХХ века, - отмечает член-корреспондент РАН И. Н. Лапин, - особенно быстро растет роль культуры как совокупности способов и результатов деятельности человека. Культурно-исторические структуры становятся паритетными с прежде безусловно доминировавшими социально-экономическими структурами".
В условиях, когда социум находится в переходном состоянии, именно культурно-духовный фактор (система духовных ценностей, традиций, нравственных принципов и норм и пр.) приобретает особую важность, становится приоритетным во всей совокупности фактором развития (экономического, политического и т.д.).
Однако рыночные реформаторы и идеологи в России исповедовали совсем иную экономическую философию: сначала сильная экономика, а потом культура и нравственность. Проблемы ценностной основы действующих субъектов в предпринимательской деятельности, как и вопросы "моральности" хозяйственной системы в целом выглядят в этой схеме антагонистически противоположными. К чему это привело в целом, какие "запустило" социальные и "нравственные" процессы, показывает характер сложившейся экономической системы, которую сами же реформаторы-либералы называют "экономикой торга" или "экономикой анархии".
Лариса Никовская
|